Багряные скалы - Страница 18

– Даже когда воины Бейбарса подкопали стену, – донесся снизу голос Фишерберга, – крестоносцы сопротивлялись столь упорно, что сумели, в конце концов, договориться с султаном и отступили в Акру. Они даже смогли увезти с собой все сокровища и архивы.

Дмитрий спустился по тропе обратно, к остальным детям. Рыжая тут же наградила его подзатыльником и сурово сдвинула бровки.

– … поставьте себя на место крестоносцев, – продолжал историк, – вы целиком зависите от прибывающего из Европы снабжения, значит самое важное – держать в руках порты на побережье. Какой порт ближе всего к нам?

– Акко, – выкрикнул кто-то.

– Правильно, Акко… или, как его тогда называли, Акра, – толстый Фишерберг перевел дух, поправил очки на носу и продолжил: – нам нужно охранять Акко и контролировать все подступы и дороги, ведущие в порт. Одна из важнейших дорог проходила там внизу в долине.

Он указал палкой в складки холмов, где терялась узкая тропинка, вьющаяся среди деревьев.

– А теперь дети, давайте поднимемся в замок.

Апрель 56-го

Теми местами, где деды и прадеды шли,
Общей тропою уйдёшь ты и сам, незаметен,
Если станешь сверкающей солью Земли,
Тёмной скалою, багровым песчаником этим.
А. Городницкий

Двир протянул галету. Дмитрий отрицательно мотнул головой. Прислушался, успокаивая дыхание. Пустыня вокруг жила своей ночной жизнью.

Купол неба мерцал и подмигивал мириадами звезд. Млечный путь, тек, как молочная река. Дмитрия подумал, насколько же ничтожно все, что они тут делают, если смотреть оттуда, из космоса.

Двир дожевал, достал резервные фляги и полез в дверной проем набирать воду.

На луну наползло облако и все вокруг погрузилось в непроглядную тьму.

Вскоре они снова шагали по каменистому склону, спускаясь в очередное ущелье. Внизу темп пришлось снизить. Дно вади было завалено каменными глыбами, Те, что поменьше, размером с футбольный мяч, были самыми опасными. Они шатались под ботинком, соскользнуть с такого и сломать или подвернуть ногу было делом плевым. Попадались и глыбы размером с автомобиль, а то и вовсе с хороший коттедж, их приходилось обходить или перелезать.

Ходьба по ущелью вымотала Дмитрия больше чем вся предыдущая дорога. Смотреть по сторонам и прислушиваться уже не получалось, все внимание уходило под ноги, на проклятые каменюки.

Когда, наконец, они выбрались на ровную каменистую поверхность, Дмитрия можно было выжимать. Где-то позади пыхтел Двир.

Через пятьдесят метров ущелье привело их к развилке.

Вот только на карте никакой развилки не было. Дмитрий точно помнил, никакой развилки.

Хотя карта, это дело такое… гладко было на бумаге, да забыли про овраги…

Стараясь успокоить дыхание, он уселся на песок. Расстегнул карман и бережно извлек карту. Развернул. Лунного света не хватало и он, накрыв фонарик панамой, подсветил.

Двир уже дышал над ухом, заглядывая через плечо.

Никаких развилок…

Единственное объяснение, пришедшее в голову – зимние наводнения. Мощный поток воды, кативший за собой каменные глыбы и мусор, по какой-то причине свернул с привычной дороги, пробив себе новую, словно завоеватель, разбивший пушечными ядрами городскую стену.

Посоветовавшись и исползав все окрестности, выбрали правое ответвление, оно казалось более верным.

Под ногами захлюпало. Луна снова вышла из облаков, пустила призрачные дорожки по лужам вонючей цветущей воды.

При лунном свете шагать стало значительно легче.

Дмитрий подумал о тех, пятерых, погибших где-то здесь в пятьдесят третьем. Интересно, что там у них приключилось?

Бар-Цион как-то рассказал, что всех их расстреляли в упор. А ведь тогда рискнули не простые ребята, он разузнал про них. Все пальмахники, успевшие повоевать и в сорок седьмом и в сорок восьмом.

Гила Бен Лкива командовала отделением разведки в бригаде Харель, даже заработала поощрение за храбрость. Мирьям Мундерер воевала в той же бригаде санитаркой. Мегер служил в бригаде Негев. Клифельд командовал отделением в бригаде Ифтах. Кто там еще… а, Эйтан Минц. Из-за него видимо все и случилось. Этот был рядовым бойцом в бригаде Ифтах.

Однажды на День Независимости в роте устроили что-то вроде пикника. Бар-Цион добыл у бедуинов двух баранов, и вечеринка удалась на славу. К кому-то приехала подруга, кого-то навестили родители. А ротный пол вечера сидел и трепался о чем-то с молодой женщиной. Лицо ее не отличалось красотой, но было живым и симпатичным. Простое белое платье обтягивало стройную фигуру.

– Это и есть Рахель Бен Хорин, – пояснил "Линкор", – с которой он ходил к Красной скале. Все никак наговориться не могут…

– … птенчики… – закончил фразу Гаврош, но, заметив хмурящееся лицо взводного, добавил: – я чо? Я ничо! Чисто платонические у них отношения, сразу видно, можно сказать возвышенн…

Тут Гаврош заткнулся, получив от Ишая увесистую плюху.

Дмитрий уже не слушал трепа парней. Ему хотелось любой ценой расспросить гостью. Причем желательно, без Бар-Циона. Ротный сразу просечет, что к чему.

Но они все говорили и говорили, над чем-то смеялись. Дмитрий извелся ходить кругами.

Наконец Бар-Цион отвалил, а Дмитрий, придумав какой-то предлог, вцепился в гостью клещом и выспросил про Петру все. Все что Рахель помнила. До последнего слова.

Она хорошо знала тех, пятерых. Гила была ее близкой подругой. Видела она и тела, после того как их вернули иорданцы. Эйтан Минтц был нездорового темного цвета. И на ноге рана, смахивавшая на укус цефы. Наверное, после встречи со змеей они решили обратиться за помощью в ближайшую деревню. В Бир-Мадкур. Там их сдали в местный участок. А в полиции просто расстреляли. Рахель расспрашивала бедуинов, кто-то из них рассказал ей, что начальника участка тогда понизили в звании, видать, за самоуправство.